Миниатюры

Старики говорят, что если на закате отплыть от Валас-горы, то можно увидеть, как у самой кромки воды загораются два огонька. Изредка огни мигают, но это не рыбацкие костры и не огни хижин.
Правда, люди очень давно не смотрят на Валас-гору с моря.
Люди забыли, откуда они родом, люди уходят жить все дальше и дальше от воды - в теплые, уютные деревенские дома или в каменные сплетения городов. Немногие нынче выходят в море - да и то лишь затем, чтобы подобрать то, что морю уже не нужно. До старых легенд ли им!
- Ну и оставайся!.. - взрезал прибрежную тишину звонкий крик. - Сиди в тепле у мамки под юбкой!
Море заинтересованно плеснуло на берег, прислушиваясь к перебранке юнцов. Одному из них едва сравнялось пятнадцать весен, а другой был и того младше.
- Калле, да постой ты!.. Мамка запретила в воду соваться! Еще случится что!.. Калле, вернись, я отцу не скажу!
Упрямый Калле не слушал брата и все тащил к воде тщательно сплетенную из прутьев лодчонку.
Лодка вошла в воду мягко, и почти ни капли не попало внутрь. Калле запрыгнул в нее и обернулся.
- Арво, давай со мной! Никто не узнает, к ужину обернемся! Бабка Юхана ж такое рассказывала, ну!..
Младший сжал губы и замотал головой. А потом, чуть не плача, смотрел, как удаляется от берега маленькая лодка.
Калле впервые видел перед собой безграничный простор, а не стену дома или лес-жердняк. Небо сливалось с водой, вода отражала небо, они оба горели сине-золотым волшебным огнем, и мальчишке казалось, что он плывет не по воде - по воздуху, словно напоенному чудом... или ожиданием чуда - поди разбери, что слаще!
А обернувшись, он и в самом деле увидел, как на Валас-горе, ровно там, где говорила бабка Юхана, у самой кромки воды, загораются два огня, разгораются все ярче и ярче...
А потом огни мигнули. Валас-гора словно вздохнула, и - Калле глазам своим не поверил, - немного повернулась, выпростав из-под прибрежных кустов край потрепанного ветром и волнами плавника.


Когда солнце начинает прогревать горные склоны, старый шаман выходит из своей хижины и долго смотрит вниз. Садится на замшелый валун, курит трубку и тихонько напевает что-то себе под нос. Горы начинают расцветать, покрываться бело-розовой пеной цветов миндаля...
Старик перестает смотреть на горы, лишь когда лепестки начинают сыпаться с ветвей. Берет один из опавших, растирает его между пальцами, пробует травянистую пыль и, удовлетворенно хмыкнув, идет обратно в дом. Скоро тропинку к хижине начнут протаптывать крестьяне.
Пусть священники говорят, что старые поверья - ересь, пусть пугают с амвона карами небесными, пусть. Все равно рано поутру те, кому без хорошего урожая не выжить, начнут карабкаться в гору, чтобы поговорить со старым шаманом. Принести что-нибудь - неважно, что. Главное, чтобы подарок был от чистого сердца, иначе магия старика не сработает. И еще очень важно - успеть до того, как осыплются последние лепестки...
А когда миндальные деревья окончательно станут зелеными, и не останется ни единой бело-розовой точки - шаман начинает ворожить. Берет в руки бубен, надевает на шею медальон, доставшийся ему от отца, а тому - от его отца... и разжигает костер из сухих сучьев миндаля. Бросает в огонь горсть прошлогодних орехов - с самого лучшего дерева, самых сладких! - и отстукивает на бубне замысловатый ритм, протяжно распевая песню без слов. И до самой ночи на склоне горы курится дым...
Если все происходит именно так, а не иначе - будет славный урожай!..


Когда старая тележка, скрипя колесами, показывается из-за поворота дороги - вся деревенская малышня бежит на околицу. Выпросив у родителей несколько мелких монеток, прибегают и ждут, зажав деньги в руках. Только бы не потерять, только бы не выронить ненароком!..
С замиранием сердца следят - вот из-за придорожных кустов показался маленький разноцветный флажок, вот-вот выедет на дорогу разукрашенная полосками и цветами тележка, которую толкает перед собой старик с доброй улыбкой и озорным огоньком в глазах.
Он не заезжает в саму деревню - всегда останавливается за границей, будто что-то его не пускает. Съезжает с дороги на луг и наконец останавливает тележку. Втыкает в землю несколько колышков и откидывает на них крышку телеги. И тут уж смотри, не зевай - словно по волшебству на маленьком прилавке возникают яркие, прозрачные звери и птицы на деревянных палочках; сладкие горошинки, которые так чудесно спрятать за щеку и полдня чувствовать на языке диковинные вкусы; иноземные фрукты, о которых слышано только в сказках...
Дети не толпятся, отпихивая друг друга - чинно выстраиваются по возрасту, пропуская вперед младших. Конфет хватит на всех, и за пару медяшек можно получить гору сладкой радости, которой хватит на пару недель... А если монетка все-таки убежала из рук, не стоит расстраиваться и плакать. У старика найдется леденец-другой и для тех, кому нечем заплатить...
Только об одном он просит, только об одном говорит: обязательно, обязательно поделись с кем-нибудь. С мамой или старшим братом, или лучшим другом; угости бабушку и дедушку. Тогда, - усмехается старик, - радости хватит на долгие месяцы...