Я сижу на крыше и щурюсь на солнце. Начало весны по календарю в этом году совпало с весной настоящей - за несколько дней марта солнце стало припекать так, что в куртке даже жарко...
За спиной - шаги. Легкие, почти неслышные. Наверное, какая-нибудь романтичная душа увидела открытый люк на крышу, будет сидеть и восторгаться видом...
- Привет...
Голос не тот, который я ожидала услышать. Не юноша бледный со взором горящим, не девочка, сходящая с ума по крышам, дождю и Нему.
Я медленно повернула голову.
- Тебя не может здесь быть.
Он пожимает плечами:
- Почему?
Я пожираю его глазами. Седина на висках, серые глаза, одно плечо чуть выше другого, и я знаю, что у него под курткой шрам, да не один. Я могу рассказать всю его биографию - где родился, когда родился... где служил и с кем воевал, что любит... Я знаю его наизусть. Вплоть до любимых сигарет. И в то же время я совершенно не представляю, что творится в этой голове, под ежиком непокорных жестких волос.
Он закуривает, снимает куртку, садится рядом - прямо на нее. Не хочет пачкать джинсы ржавчиной. Я с наслаждением вдыхаю дым его сигарет.
- Потому что не может. Откуда ты здесь? Как нашел?
- Не буду раскрывать свои методы, - усмехается он. - Смотри лучше, вид какой.
Под нами расстилается город. Живет своей жизнью, и ему нет дела до двоих на крыше.
- Да чихала я на вид, - говорю.
Он переводит взгляд на мою сумку. Замечает торчащую из нее пачку листов и ручку.
- Все пишешь?
Я благодарна ему за такую формулировку. Не "бумагу мараешь", не "фигней страдаешь"... достаточно уважительно и достаточно спокойно.
Киваю:
- А как же иначе? Ты же знаешь, я по-другому не умею.
Он усмехается. Вытягивает ноги и поднимает лицо к солнцу. Греется. Я знаю, что он хочет спросить. Нет, не отвечу... не хочу... Но мой язык предает меня, и я выбалтываю то, чем не хотела делиться ни с кем. Даже с самыми близкими людьми.
- Продолжение, да... Не могу оставить текст, уж больно идея хороша, доразвить надо.
Он кивает - мол, как же, как же... Прекрасно знаю, что он не верит ни одному моему слову и читает все мои тайные мысли. Впрочем, пусть. Ему - можно. Ему вообще все можно.
- И все же - как ты здесь оказался? - возвращаю я разговор на грешную землю. - Тебя здесь нет и быть не может!
- Почему нет? Может, я уехал воевать? Так нет, я уже несколько лет как в запасе. Или у меня срочное дело? Тоже нет, и ты это прекрасно знаешь. А может, у меня внезапно нарисовалась девушка? Давай, расскажи мне - вдруг я что-то пропустил?
Он издевается надо мной, щурит глаз - возле второго кожа не такая подвижная, тонкая линия очередного шрама мешает мимике.
- Тебя здесь не может быть, потому что тебя не существует! - кричу я, и с крыши взлетают перепуганные голуби. - Потому что ты - мой гребаный персонаж, мой фетиш, я пишу про тебя книжки!..
Он смеется. Взахлеб. Я никогда не слышала его смех.
- Ты что, как всегда, забыла, какое сегодня число? Как всегда, не смотришь в календарь?
Меня хватает только на то, чтобы ошарашенно хлопать глазами.
Он поднимается, отбрасывает окурок.
Театрально раскланивается:
- С днем писателя тебя, дорогая!
А потом быстро наклоняется и целует меня в щеку. Несколько секунд - и коротко стриженая голова уже исчезает в чердачном люке.
Я кидаюсь туда, свешиваюсь, чуть не падая - но никого нет, и большие следы его тяжелых ботинок ведут только на крышу - будто человек вылез наверх и то ли исчез, то ли спрыгнул...
...Я не люблю загадывать на будущее. Но теперь я знаю, где я буду ровно через год. На этой же крыше